Страшно и прошлое, страшно и настоящее. Есть в человеке воля всемогущая, есть вера в чудо, которая сама уже чудо. Отрекаясь от Бога, от абсолютной Божественной личности, человек неминуемо отрекается от своей собственной человеческой личности. От Робеспьера до Наполеона один шаг; правда, нужно быть Наполеоном, чтобы сделать этот шаг. И у древней римской волчицы были острые зубы, была кровожадная хищность в политике. Кажется иногда, что в России нет вовсе революций, а есть только бунт — вечный бунт вечных рабов. Казня одного — казним всех; убивая тело одного, убиваем душу всех. Мы роем два подземных хода, не зная, не видя друг друга. Все государственники — бывшие революционеры; все революционеры — будущие государственники. Законное насилие для нас почти неощутимо, потому что слишком привычно. В душе есть место для Бога, как в теле — место для пищи. Вот уже почти два тысячелетия, как люди только и делают, что убивают во имя Христа. Если бы освобождение крестьян зависело исключительно от церкви, то крепостное право существовало бы, вероятно, и доныне. Иногда кажется, что самый атеизм русской интеллигенции — какой-то особенный, мистический атеизм. История русской церкви есть только сокращенное повторение истории церкви византийской. Критический атеизм — пустое место в религии; не отрицание Бога, а лишь отсутствие вопроса о Боге. Религия — часть крови и плоти народной. Вера и сознание веры не одно и то же. Победить насилие — значит победить смерть. Чтобы до конца преодолеть искушение, надо его пройти до конца. Во всяком страдании человек может утешиться. Обличитель должен быть последователен и не останавливаться ни перед чем. Анархия во имя свободы без любви есть путь не к божественному порядку, а к бесовскому хаосу.
Источник:
